Александр Вагнер: «Держать удар я умею»

Исполняющий обязанности ректора Южно-Уральского государственного университета — о том, почему в детстве выбрал ядерную физику и занимался карате, как его приняли в Челябинске и работу в тандеме с президентом.

—  Александр Рудольфович, в  вашей биографии сказано вы  родились в  небольшом поселке в  Томской области. Но  при этом закончили Томский технический университет по  специальности "«Физика атомного ядра и  частиц». Как так получилось?

—  Все дети разные, со  своими интересами и  талантами, которые необходимо всячески развивать. Мне прежде всего повезло, что в  школе села Подгорное, где я  учился, работала очень талантливая учительница физики Надежда Михайловна Дергачева. У  нее много хороших, талантливых учеников, выпускников школы, которые всегда активно участвовали в  различных школьных олимпиадах. И, наверное, тот человеческий контакт, который у  нас сложился, привел к  тому, что она «заразила» меня физикой, интересом к  этой науке. И  не  просто теорией, а  именно решением задач  — постановкой той или иной проблемы, поиском вариантов ее  решения.

Дело не  ограничивалось только уроками или участием в  олимпиадах. Мы  и  занимались дополнительно, в  11-м классе я  уже помогал ей  проводить уроки для девятиклассников...

Впрочем, в  детстве занимался я  не  только физикой, но  и  карате, стиль шотокан. Записался в  третьем классе. В  итоге удалось стать чемпионом Западно-сибирского региона. От  занятий карате на  губе остался небольшой шрам…

—  То  есть если что...

—  Держать удар я  умею (улыбается) .

Возвращаясь  же к  физике  — поступал я  сразу в  два университета  — в  Томский политехнический университет и  в  ТУСУР  — Томский университет систем управления и  радиоэлектроники. И  когда сдал вступительные экзамены (ЕГЭ тогда еще не  было)  — русский язык, математика, физика  — то  получил определенный выбор специальностей, на  которые я  мог быть зачислен. Выбрал направление ядерной физики из-за серьезной именно научной составляющей.

—  Скажите как физик-ядерщик: вы  за  Стандартную модель (теоретическая конструкция в  физике элементарных частиц, описывающая электромагнитное, слабое и  сильное взаимодействие всех элементарных частиц  — прим. редакции) или все-таки человечество еще найдет много пока не  открытых новых элементарных частиц, темную материю и  темную энергию?

—  Научное сообщество в  области физики высоких энергий предпринимает колоссальные усилия в  поисках «Новой физики» (физика за  пределами Стандартной модели относится к  теоретическим разработкам, которые необходимы, чтобы объяснить недостатки Стандартной модели, такие как происхождение массы, сильная CP-проблема, нейтринные осцилляции, асимметрия материи и  антиматерии, происхождение тёмной материи и  тёмной энергии  — прим. редакции) . Я  разделяю мнение, что те  замечательные установки, которые смогли построить ученые и  инженеры в  последние десятилетия, помогут обнаружить  то, что ищут теоретики. Но  даже если «Новой физики» в  итоге не  будет, то  поверьте, ученым, мягко говоря, еще есть чем заниматься и  в  рамках Стандартной модели.

Кстати, по  диплому я  инженер-физик. Сначала все-таки инженер. И  иногда меня посещает мысль о  том, что Большой адронный коллайдер можно было  бы просто построить, и... не  запускать, а  оставить в  таком виде, и  водить по  нему экскурсии для как можно бОльшего количества людей (с  2016 по  2019 год от  лица Томского политехнического университета Александр Вагнер координировал сотрудничество с  крупнейшей в  мире лабораторией по  физике высоких энергий  — «Европейская организация по  ядерным исследованиям» (CERN, Женева, Швейцария). Благодаря этим усилиям Томский политех был официально принят в  крупнейшие эксперименты на  Большом адронном коллайдере  — прим редакции) .

—  Почему?!

—  На  мой взгляд, эта установка на  сегодня  — вершина инженерной мысли человечества. Построить столь масштабный и  сложный с  любой точки зрения объект с  такой степенью точности... Замечу, что на  такие проекты целые поколения ученых и  инженеров тратят и  огромные ресурсы, и  долгие годы своей жизни.

—  Ваша кандидатская диссертация (тема «Монохроматизация пучков рентгеновского излучения электронных ускорителей»  — прим. редакции) посвящена проблеме, связанной в  том числе с  медициной. А  научные работы  — в  том числе связаны с  ядерной медициной...

—  На  самом деле проблематика, затронутая в  диссертации несколько шире, чем собственно медицинская тема. Речь идет о  базовом инструментарии, который может быть использован в  том числе в  ядерной медицине. Есть установки синхротронного излучения, которыми занимаются во  всем мире  — в  США, в  Японии, Китае, Европе... В  России утверждена и  успешно реализуется Федеральная научно-техническая программа развития синхротронных и  нейтронных исследований и  исследовательской инфраструктуры, которую ведет НИЦ «Курчатовский институт» и  курирует лично президент Национального исследовательского центра.

Важность темы связана не  столько с  фундаментальной или даже прикладной наукой, сколько с  применением в  развитии других областей  — биологии, медицине, материаловедении, для которых источники излучения могут быть по-настоящему уникальными инструментами. И  проблема монохроматизации высокоинтенсивных пучков излучения достаточно актуальна для науки и  техники. При этом ниша между простейшими рентгеновскими аппаратами и  сложнейшими синхротронами, которые стоят огромных денег и  требуют серьезных затрат на  обслуживание, до  сих пор свободна.

—  Правильно  ли будет понимать, что ваша диссертация посвящена в  том числе тому, чтобы, если очень сильно упрощая, рентгеновские снимки были гораздо более четкие при том, чтобы снизить дозу излучения для пациента?

—  Это если очень сильно упрощать, а  в  физике так не  бывает (улыбается). Но  да, такой тезис  — возможность создания инструмента, который позволит при снижении дозовых нагрузок на  объект получать более высококачественные изображения  — в  моей диссертации есть. И  мне удалось его доказать.

—  Года три назад вы  делали доклад в  мастерской управления «Сенеж» на  тему «Подготовка инженеров будущего и  содействие трудоустройству выпускников». Как, на  ваш взгляд, отличаются сегодняшние требования к  профессии инженера, его квалификации, от  требований советского периода?

—  Наука и  техника идет вперед, и  становится все более узкоспециализированной. И, конечно, трудно говорить о  том, что сегодня инженер может быть настолько  же универсально подготовлен, как и  в  советские времена. Сейчас, пожалуй, просто невозможно охватить на  необходимом уровне все столь разные навыки инженера.

А  вот что совершенно точно стало универсальным требованием  — это знание и  понимание инженером всего, что связано с  IT-технологиями и  компьютерами, программированием и  так далее. Даже больше  — сейчас в  принципе становится трудно разделить инженерию и  IT. По  сути, это одна большая область знаний.

—  В  последнее время было достаточно много высказываний о  дальнейшем развитии Южно-Уральского государственного университета, о  задачах, стоящих перед вузом. Кроме того, есть стратегия развития ЮУрГУ, утвержденная наблюдательным советом, есть участие в  программе «Приоритет-2030», есть проект межуниверситетского кампуса в  Челябинске... А  что лично вы  думаете о  том, в  каком направлении должен развиваться ЮурГУ?

—  Зайду немного издалека. Зачем вообще нужна стратегия как программный документ? Для понимания, куда, в  какую сторону движешься. Решаешь текущую задачу, сверяешься: она укладывается в  рамки стратегии или нет. В  зависимости от  этого и  принимаешь то  или иное решение.

Университет, тем более такой большой, как ЮУрГУ  — это, конечно, очень сложный механизм. В  котором, тем не  менее, нет лишних, ненужных элементов. Все они  — отражение потенциала возможностей, роста, развития. И  если на  этот организм наложить как слоеный пирог те  задачи, которые стоят перед университетом, перед городом, перед Челябинской областью, перед страной в  целом, то  через призму этих слоев очень ярко выделяются те  места, области, на  которых нужно сосредоточить внимание и  усилия коллектива.

Стратегии бывают краткосрочные, среднесрочные и  долгосрочные именно потому, что можно, решая исключительно текущие задачи, упустить что-то важное для развития, что может проявить себя в  более долгосрочной перспективе.

Мне видится, что те  основные направления развития ЮУрГУ, которым было уделено основное внимание, достаточно четко пересекаются и  с  задачами развития региона, и  с  участием вуза в  программе «Приоритет-2030». Значит, та  стратегия, механизмы и  шаги по  ее  реализации, которые выбрала в  том числе команда Александра Леонидовича Шестакова (ныне президент ЮурГУ  — прим. редакции)  — они абсолютно верные и  справедливые. И  когда мы  познакомились с  Александром Леонидовичем, и  обсудили с  ним вопросы дальнейшего движения вперед, то  договорились, что в  достаточной временной перспективе это будет наша совместная работа в  тандеме. Его опыт, мудрость, глубочайшее понимание университета, его энергия очень нужны.

Перед страной, перед Челябинской областью, перед Южно-Уральским госуниверситетом стоит большое количество серьезных вызовов. Ни  в  коем случае нельзя упустить из  поля зрения хоть что-то. И  не  просто успевать реагировать, но  и  выбирать правильные направления, и  бежать по  этим направлениям с  определенной скоростью. И  конечно, работа в  тандеме позволит нам поддерживать друг друга, а  университету даст больше возможностей для рывка вперед, в  будущее.

—  Говорят, что однажды великий советский ученый физик Георгий Флеров сказал: «Объяснять важному начальству научную проблему нужно не  так, как правильно, а  так, как ему будет понятно. Это ложь во  благо». Согласны  ли вы  с  этой фразой, и  насколько она актуальна для вас, как теперь уже для ректора одного из  крупнейших университетов в  России?

—  Фраза абсолютно верная (улыбается) . Но  думаю, что речь идет не  только о  «лжи во  благо», и  не  только о  начальстве. Мой жизненный опыт показывает, что свои мысли, задачи и  идеи, особенно научные, надо объяснять очень доходчиво. И  это касается, кстати, любой аудитории или собеседника. Чтобы те  мысли и  идеи, которые ты  хочешь донести, были воспринято правильно.

Говоря  же шире, о  популяризации науки в  целом, в  том числе для школьников  — конечно  же это в  том числе и  одна из  задач университета. Возможностей и  методов такой работы сейчас очень много.

—  Как вы  освоились на  новом для себя месте?

—  Прошло всего около двух недель, но  могу сказать, что потихонечку осваиваюсь. Пока, конечно, речь об  университете. Город  же, Челябинск, я  пока практически не  видел  — в  8  утра я  уже на  работе, и  пока раньше полуночи с  нее не  уходил.

На  самом деле мне очень повезло с  тем, что практически в  первые  же дни на  базе ЮУрГУ прошла большая стратегическая сессия, посвященная научно-техническому развитию Челябинской области, в  которой приняли участие и  ученые наших университетов и  научных центров, и  представители власти, и  промышленники, и  активные предприниматели, и  эксперты в  самых разных областях.

На  ней мне удалось получить огромный объем информации, причем поданной с  разных точек зрения. Это важно. Хотя, конечно, те  направления развития, которые рассматривались на  сессии, больше касались науки, техники, технологий. А  ЮУрГУ  — это не  только естественно-научные дисциплины, но  гораздо шире  — у  нас есть и  медиа, и  реклама, и  юриспруденция, и  экономика, и  спорт...

Кроме того, конечно  же мне удалось познакомиться, пообщаться с  большим количеством людей. И  это всегда было не  просто каким-то дежурным знакомством  — поздоровались, вежливо улыбнулись, в  лучшем случае обменялись визитками  — а  очень искренние, живые контакты и  общение. Я  очень рад, что меня так тепло приняли в  Челябинске. Что называется, «с  открытым забралом».